Page 200 - Мировая литература и искусство

Страница 198 Содержание
МИРОВАЯ ЛИТЕРАТУРА И ИСКУССТВО
него исходил запах моря, и из-за того что тело облекал панцирь из ракушек и
тины, лишь очертания позволили предположить, что это труп человека.
Достаточно оказалось очистить ему лицо, чтобы увидеть: он не из их
селения. В селении у них было от силы два десятка сколоченных из досок
лачуг, около каждой дворик – голые камни, на которых не росло ни цветка, – и
рассыпаны эти домишки были на оконечности пустынного мыса. Оттого что
земли было очень мало, матерей ни на миг не оставлял страх, что ветер может
унести их детей; и тех немногих мертвых, которых приносили годы,
приходилось сбрасывать с прибрежных крутых скал. Но море было спокойное и
щедрое, а все мужчины селения вмещались в семь лодок, так что, когда
находили утопленника, любому достаточно было посмотреть на остальных, и
он сразу знал, все ли тут.
В этот вечер в море не вышел никто. Пока мужчины выясняли, не ищут
ли кого в соседних селениях, женщины взяли на себя заботу об утопленнике.
Пучками испанского дрока они стерли тину, выбрали из волос остатки
водорослей и скребками, которыми очищают рыбу от чешуи, содрали с него
ракушки. Делая это, они заметили, что морские растения на нем из дальних
океанов и глубоких вод, а его одежда разорвана в клочья, словно он плыл через
лабиринты кораллов. Они заметили также, что смерть он переносит с гордым
достоинством – на лице его не было выражения одиночества, – свойственного
утонувшим в море, но не было в нем и отталкивающего выражения муки,
написанного на лицах тех, кто утонул в реке. Но только когда очистили его
совсем, они поняли, какой он был, и от этого у них перехватило дыхание. Он
был самый высокий, самый сильный, самого лучшего сложения и самый
мужественный человек, какого они видели за свою жизнь, и даже теперь, уже
мертвый, когда они впервые на него смотрели, он не укладывался в их
воображении.
Для него не нашлось в селении ни кровати, на которой бы он уместился,
ни стола, который мог бы его выдержать. Ему не подходили ни праздничные
штаны самых высоких мужчин селения, ни воскресные рубашки самых тучных,
ни башмаки того, кто прочнее других стоял на земле. Зачарованные его
красотой и непомерной величиной, женщины, чтобы он мог пребывать в смерти
с подобающим видом, решили сшить ему штаны из большого куска косого
паруса, а рубашку – из голландского полотна, из которого шьют рубашки
невестам. Женщины шили, усевшись в кружок, поглядывая после каждого
стежка на мертвое тело, и им казалось, что еще никогда ветер не дул так упорно
и никогда еще Карибское море не волновалось так, как в эту ночь; и у них было
чувство, что все это как-то связано с мертвым. Они думали, что если бы этот
великолепный мужчина жил у них в селении, двери у него в доме были бы
самые широкие, потолок самый высокий, пол самый прочный, рама кровати
была бы из больших шпангоутов на железных болтах, а его жена была бы самая