" Н а у к а м о л о д ы х " , 2 6 н о я б р я 2 0 1 9 г . , А р з а м а с
П о с в я щ а е т с я 8 5 - л е т и ю в ы с ш е г о п е д а г о г и ч е с к о г о о б р а з о в а н и я в А р з а м а с е и
8 0 - л е т и ю п р о ф е с с о р а В я ч е с л а в а П а в л о в и ч а П у ч к о в а
904
смысл вкладывал древний народ в особые очертания своих захоронений, но
Олегу виделась в них фигура человека, лежащего на своей земле, и он читал
этот странный знак, как
завещание хранить верность своей родине
и как
запоздалое раскаяние народа, покинувшего земли предков
ради того, чтобы
лишать другие народы их родины…» [1, стр.237]. В унисон друг другу звучат
откровения важнейших итогов как истории хуннов, так и страниц становления
личности: происходит нравственное переосмысление Олегом всей прожитой
жизни, поиск своей собственной позиции, осознание своего долга и
предназначения.
Основу конфликта в своѐм сознании и душе, как ни странно, поэт находит
в «своѐм», довольно уютном реальном мире. Это противостояние обозначено
нами в романе как проблема самоидентификации: « в нынешней век
практицизма и деловых людей он со своей
профессией стихотворца
никак не
является
« нужным человеком»
в
том смысле
, какой вкладывают в это понятие,
когда говорят о ком- то,
кто может чем-то быть полезным
»[1, стр. 9].
Ощущение этого глубокого внутреннего разлада в самом себе и стало
основной причиной поездки главного героя туда, где когда-то прошло всѐ его
детство. И здесь мы выделяем не менее значимый хронотоп, условно
обозначенный нами как «зелѐная страна»: «Чувство было такое, что отняли,
ампутировали очень важную частичку его мира. Раньше у него в тылу маячила
беззаботная зеленая страна
, - хоть он на неѐ и не оглядывался, однако
неизменно ощущал еѐ присутствие, и сознание, что он может укатить туда,
стоит лишь захотеть, поддерживало в минуту уныния» [1, стр. 5].
Медиатором в данной модели хронотопов является обозначенный нами
хронотоп памяти: «Ехать было совсем не обязательно, и он это прекрасно
сознавал
, но все-таки поехал. Быть может, это голос крови властно позвал в
дорогу, а быть может, -
память
о детстве» [1, стр.1, стр.36]. Обращаясь к
терминологическому словарю по психологии,
мы находим: «
память
— это
психический процесс и одновременно способность, которая проявляется в
сохранении информации, воспринимаемой при помощи органов чувств, или
получаемого человеком
жизненного опыта
» [2].
Хронотоп памяти тесно переплетен с воспоминаниями героя: «Олег
хмуро смотрел на безлюдную дорогу, и ему
вспоминалось
…многое
вспоминалось» [1, стр. 3] или «Шаньюй окаменел в седле,
погрузившись в думы
.
…нет, о
прошлом
» [1, стр. 39]. В «Современном толковом словаре русского
языка»
Т.Ф.Ефремовой
отмечено:
«
Воспоминание
-
мысленное
воспроизведение чего-л. прошедшего, сохранившегося в памяти». В романе
Митыпова эти определенные нами хронотопы как важнейшие элементы
сознания человека образуют вполне обозначаемую художественную модель в
форме восьмерки, ведь невозможно разграничить такие абстрактные понятия
как память и воспоминания. Эти психические процессы, как видим из
словарных определений, также вполне взаимопроникаемы и взаимосвязаны.
Подобное их нерушимое единство дает возможность героям романа незаметно
