М а т е р и а л ы X В с е р о с с и й с к о й н а у ч н о - п р а к т и ч е с к о й к о н ф е р е н ц и и
П о с в я щ а е т с я 1 0 0 - л е т и ю Р о с т и с л а в а Е в г е н ь е в и ч а А л е к с е е в а
963
текста, и формулировка оказывается настолько универсальной, что имеет
смысл привести её и в отношении текста о войне, претендующего, по нашему
мнению, на статус сверхтекста. Ключевой идеей сверхтекста является «путь к
нравственному спасению, к духовному возрождению в условиях, когда жизнь
гибнет в царстве смерти, а ложь и зло торжествуют над истиной и добром» [1,
с. 27]. В военные годы, в частности в годы Первой мировой войны, как никогда
актуальной становится потребность найти этот путь нравственного спасения.
Безусловно, человечество за время своего существования развязало не
одну войну, и всё же Первую мировую по праву можно назвать феноменом. В
конце концов, у людей было время «привыкнуть» к войне, так как
универсальная бинарная оппозиция «мир – война» стара, что называется, как
мир. Эта пара концептов тесно связана с оппозициями «свой – чужой»,
«жизнь – смерть», «добро – зло». Разрушение хотя б
. С наступлением «мировой войны» под
сомнением оказывается возможность существование мира, причём как в
физическом, так и в метафизическом плане. У носителя русского языка
совпадение в слове «мир» двух значений (мир как земля, общество и мир как
отсутствие вражды) усиливает подсознательное чувство «ненормальности»
происходящего. Если во всём мире идёт война, остаётся ли место для мира?
При ведении военных действий непременно происходит разделение на «своих»
и «врагов», то есть «чужих»; со «своими» нужно жить в мире и добре, с
«чужими» же следует бороться и воевать, с ними соотносятся отрицательно
маркированные концепты «зло» и «смерть». Мир, в котором распадаются
бинарные оппозиции, воплощающие онтологические и антропологические
универсалии, не способен больше удерживаться в пределах нормы. Таким
образом, мы имеем модель реальности, в которой маятник качнулся не в ту
сторону, и в результате мир оказался в опасной близости от всепоглощающей
«войны», в шаге от «зла» и «смерти».
В пространстве культуры на момент наступления Первой мировой войны
ведущим направлением является модернизм, которому свойственно
«отстраивать» (по крайней мере, пытаться отстроить) рухнувшую на рубеже
веков ось мира и восстанавливать утраченную гармонию хотя бы внутри тех
философско-художественных образов бытия, которые моделируют отдельные
литературные течения и школы. Ситуация войны активизирует заложенное в
писателях-модернистах стремление восстановить равновесие и спасти
разрушающийся мир. Художники как никто другой ощущают нависшую над
миром опасность, ведь модернистское мироощущение по умолчанию окрашено
предчувствием конца света. Если борьбу в физическом плане ведут солдаты, в
буквальном смысле противостоя войне, отстаивая границы и рубежи, стараясь
сохранить привычные очертания мира, то литераторы выходят на
метафизический фронт – «сшивать» бреши в мироздании и достраивать
выпавшую из оппозиции категорию «мир».
