М а т е р и а л ы X В с е р о с с и й с к о й н а у ч н о - п р а к т и ч е с к о й к о н ф е р е н ц и и
П о с в я щ а е т с я 1 0 0 - л е т и ю Р о с т и с л а в а Е в г е н ь е в и ч а А л е к с е е в а
969
аллегорическом ключе. Война достигает поистине исполинских размеров: её
глотка – жерла пушек, её руки способны раскрошить дома, будто сушки. На
пир к Войне приходят старшая сестра Смерть и собутыльник Бой, все они пьют
вино и багряную брагу, в которой легко узнаётся кровь. Нагулявшись, гости
разбили стёкла в домах и, наконец, подожгли чертоги. Война здесь оказывается
напрочь лишена своего блестящего величия (хотя своих гостей она забавляет
именно блеском шрапнелей, но это уже не тот славный блеск мечей и шлемов,
который был в августе). Война не только не способствует становлению
прекрасного нового мира, но и разоряет, выжигает дотла собственные чертоги,
сжигает мосты, ведущие к старому миру, не собираясь возводить новые.
Пасторальный образ войны снова возникает в 1915 году, в деревне.
Стихотворение «Деревенские рифмы» (10 июня 1915) принадлежит к циклу
«Высоких зрелищ зритель…» и выступает противоположностью стихотворений
«Поле битвы» и «Пиршество войны». Деревня представляется практически
райским уголком: вместо традиционного военного пейзажа мы видим
развесистые липы, вместо разбитых стёкол – окна с затейливой резьбой; за
избой лежат брёвна, и если они загорятся, то в хозяйской печи, а не в пожаре.
Признаки жизни всюду: вдали – главы соседнего села, вблизи – молодая,
статная, румяная и главное – весёлая девка. У жизни в этой деревне очевидно
есть будущее: за уткой плывёт утёнок, и детёныш этот как бы символизирует
нарождающуюся жизнь. Наконец, в небе над деревней плывут прозрачные
тучки, а не грозовые облака. Деревенская пастораль почти заставляет забыть
«мир и век», но в последних строчках стихотворения напоминает о себе война:
Но чу! порой сквозь шум лесов
Со станции гудит тревожно
Гул санитарных поездов.
Такая деревня нужна Брюсову, чтобы расположить в ней тот мир,
который будет противостоять войне. Мирный уголок появлялся в небольших
городах – в Вильнюсе и Варшаве, а теперь возник в деревне. Мы уже видели,
как стремительно война пробирается в самые дальние уголки. Если говорить о
Вильнюсе, то свидетельство тому – стихотворение «Всё чаще» (17 августа
1914):
Всё чаще по улицам Вильно
Мелькает траурный креп.
Жатва войны обильна,
Широк разверзнутый склеп.
Всё чаще в темных костелах,
В углу, без сил склонена,
Сидит, в мечтах невеселых,
Мать, сестра иль жена.
Для Варшавы достаточно упомянуть стихотворение с говорящим
названием «Аэропланы над Варшавой», в котором немцы со змеящейся
