М а т е р и а л ы X В с е р о с с и й с к о й н а у ч н о - п р а к т и ч е с к о й к о н ф е р е н ц и и
П о с в я щ а е т с я 1 0 0 - л е т и ю Р о с т и с л а в а Е в г е н ь е в и ч а А л е к с е е в а
1111
зрения американского автора, Мишле отказывался от Синекдохи и Метонимии,
чтобы исключить все элементы Иронии из исторического исследования, что
привело французского историка к Метафоре. Стремление Мишле к Метафоре
отчётливо проявляется в его главной работе — «Истории Французской
революции». Метафоричности работ Мишле, по мнению Уайта, проявляется
как в описании предреволюционных настроений во французском обществе
(описание революционной ситуации у Мишле сродственно с символом
рождения), так и в характеристике послереволюционного разочарования (во
многом созвучного личным переживаниям Мишле во время июльской
монархии). Интересным аспектом анализа творчества Ж. Мишле в работе Х.
Уайта является представление «Истории Французской революции» как
произведения с Либеральным, а не Радикальным подтекстом.
Следующим автором, рассматриваемым Х.Уайтом в своей работе, стал Л.
Фон Ранке. Важнейшим элементом его трудов автор считает Комическое
повествование. В плане обоснования Ранке переходит от Органицизма к
Механицизму, исполненному Метафоры. Историография Л. Фон Ранке
характеризуется чётко выраженным провиденциализмом, в котором
практически не остаётся места воле индивида. По утверждению Х.Уайта,
«Ранке рассматривал в своей системе церковь и государство, с одной стороны,
и народ — с другой, как данности, как дискретные сущности с поддающимися
наблюдению и определению характеристиками». Подтекст работ Ранке
рассматривается
Х.Уайтом
как
однозначно
консервативный,
что
подтверждается клерикализмом Ранке. В частности, Уайт указывает на то, что
немецкий историк в своих трудах говорит об идеальном обществе времён
единой церкви и единого государства (Священной Римской империи) и
является категорическим противником любых революционных процессов.
Главной характеристикой творчества А. Де Токвиля, в трактовке Уайта,
является дуализм воззрений французского историка и политика по многи
концептуальным позициям. В частности, Де Токвиль утверждал, что и
отчаяние, и стремление вперёд являются равнозначными частями
человеческого менталитета, и что оба этих чувства необходимы для развития
как индивидуального, так и общественного. Как утверждает Уайт, Де Токвиль
не ставил во главу истории ни один из факторов влияния, либо парадигму, не
делал однозначного выбора между детерминизмом и индивидуализмом. Весьма
интересным автору «Метаистории» представляется и точка зрения Де Токвиля
на историографию, которую он разделял на аристократическую и
демократическую. Это различие выглядит следующим образом: в то время как
аристократические историки «обычно ставят все события в зависимость от воли
и нрава определённых людей и охотно объясняют начало важнейших
революционных преобразований стечением ничтожных случайностей»,
демократические «обнаруживают совершенно противоположные тенденции.
Большинство из них почти не придаёт никакого значения влияния индивидуума
на судьбы человеческого рода или же влиянию отдельных граждан на участь
