Page 153 - Мировая литература и искусство

[Введите текст]
Содержание Страница 151
МИРОВАЯ ЛИТЕРАТУРА И ИСКУССТВО
II. Выводы о прочитанном. Идейно-художественное своеобразие
романа
1. Рассмотрите мнения литературоведов об образе главного героя
романа, изложите собственную точку зрения и аргументируйте свою позицию.
В.М. Яценко: «В главном персонаже Мерсо, скромном мелком служащем,
увидели и простака, недочеловека и сверхчеловека, святого и злодея, жертву и
преступника» (В.М. Яценко. История зарубежной литературы второй половины
ХХ века: учебник. Новосибирск: НГТУ, 2009. –с. 23);
В.В. Ерофеев: «Камю превращает Мерсо в процессе его конфронтации с
обществом не только в идеолога абсурда, но и мученика», это образ, особенно
привлекающий молодежь, «которая находит в нем смелый вызов надоевшей
общественной системе воспитания <…> он не человек, а некая философская
эманация, абсурдизм с человеческим лицом и телом» (В.В. Ерофеев. В
лабиринте проклятых вопросов. М., 1996. – с. 400).
2. В отличие от религиозных экзистенциалистов (К. Ясперс, Ж.-П. Сартр),
Камю видит единственное средство борьбы с абсурдом в признании его
данности. В «Мифе о Сизифе» Камю пишет, что для того, чтобы понять, что
заставляет человека совершать бессмысленную работу, нужно представить
спускающегося с горы Сизифа счастливым. Многие герои Камю приходят к
похожему состоянию души под влиянием обстоятельств.
Высшим воплощением абсурда, по Камю, являются попытки
насильственного улучшения общества (фашизм, сталинизм и т. п.). Писатель
считал, что борьба с насилием и несправедливостью теми же самыми методами
могут породить только ещё большие насилие и несправедливость. Как, по
вашему мнению, выражается абсурдность общества и личности в романе
«Посторонний»?
Жан-Поль Сартр «Стена»
I. Анализ произведения
Прочитайте отрывки из рассказа Ж.-П. Сартра (пер. Л. Григорьяна) и
ответьте на предложенные вопросы:
1. «Я сказал это из чувства справедливости, хотя, по правде говоря,
паренек не вызывал у меня ни малейшей симпатии. У него было слишком
тонкое лицо, и страх смерти исковеркал его черты до неузнаваемости. Еще
три дня назад это был хрупкий мальчуган – такой мог бы и понравиться, но
сейчас он казался старой развалиной, и я подумал, что, если б даже его
отпустили, он таким бы и остался на всю жизнь. Вообще-то мальчишку
следовало пожалеть, но жалость внушала мне отвращение, да и парень был
мне почти противен.