Page 187 - Мировая литература и искусство

[Введите текст]
Содержание Страница 185
МИРОВАЯ ЛИТЕРАТУРА И ИСКУССТВО
хоть с полфунта, – наплевать! Нищий подберет. Эту свиную «крошку»
охапками бросали нищим: на, разговейся! Перед свининой – поросячий ряд, на
версту. А там – гусиный, куриный, утка, глухари-тетерьки, рябчик... Прямо из
саней торговля. И без весов, поштучно больше. Широка Россия, – без весов, на
глаз. Бывало, фабричные впрягутся в розвальни, – большие сани, – везут-
смеются. Горой навалят: поросят, свинины, солонины, баранины... Богато жили.
Перед Рождеством, дня за три, на рынках, на площадях, – лес елок. А
какие елки! Этого добра в России сколько хочешь. Не так, как здесь, – тычинки.
У нашей елки... как отогреется, расправит лапы, – чаща. На Театральной
площади, бывало, – лес. Стоят, в снегу. А снег повалит, – потерял дорогу!
Мужики, в тулупах, как в лесу. Народ гуляет, выбирает. Собаки в елках – будто
волки, право. Костры горят, погреться. Дым столбами. Сбитенщики ходят,
аукаются в елках: «Эй, сладкий сбитень! калачики горячи!..» В самоварах, на
долгих дужках, – сбитень. Сбитень? А такой горячий, лучше чая. С медом, с
имбирем, – душисто, сладко. Стакан – копейка. Калачик мерзлый, стаканчик,
сбитню, толстенький такой, граненый, – пальцы жжет. На снежку, в лесу...
приятно! Потягиваешь понемножку, а пар – клубами, как из паровоза. Калачик
– льдышка. Ну, помакаешь, помягчеет. До ночи прогуляешь в елках. А мороз
крепчает. Небо – в дыму – лиловое, в огне. На елках иней. Мерзлая ворона
попадется, наступишь – хрустнет, как стекляшка. Морозная Россия, а... тепло!..
В Сочельник, под Рождество, – бывало, до звезды не ели. Кутью варили,
из пшеницы, с медом; взвар – из чернослива, груши, шепталы... Ставили под
образа, на сено.
Почему?.. А будто – дар Христу. Ну, будто, Он на сене, в яслях. Бывало,
ждешь звезды, протрешь все стекла. На стеклах лед, с мороза. Вот, брат,
красота-то!.. Елочки на них, разводы, как кружевное. Ноготком протрешь –
звезды не видно? Видно! Первая звезда, а вон – другая... Стекла засинелись.
Стреляет от мороза печка, скачут тени. А звезд все больше. А какие звезды!..
Форточку откроешь – резанет, ожжет морозом. А звезды!.. На черном небе так
и кипит от света, дрожит, мерцает. А какие звезды!.. Усатые, живые, бьются,
колют глаз. В воздухе-то мерзлость, через нее-то звезды больше, разными
огнями блещут, – голубой хрусталь, и синий, и зеленый, – в стрелках. И звон
услышишь. И будто это звезды – звон-то! Морозный, гулкий, – прямо, серебро.
Такого не услышишь, нет. В Кремле ударят, – древний звон, степенный, с
глухотцой. А то – тугое серебро, как бархат звонный. И все запело, тысяча
церквей играет. Такого не услышишь, нет. Не Пасха, перезвону нет, а стелет
звоном, кроет серебром, как пенье, без конца-начала... – гул и гул.
Ко всенощной. Валенки наденешь, тулупчик из барана, шапку, башлычок,
– мороз и не щиплет. Выйдешь – певучий звон. И звезды. Калитку тронешь, –
так и осыплет треском. Мороз! Снег синий, крепкий, попискивает тонко-тонко.
По улице – сугробы, горы. В окошках розовые огоньки лампадок. А воздух... –